Меня взволновал материал в № 56, посвященный ДК Первой Пятилетки. Вообще,
«ПТЖ», по-моему, делает большое дело, успевая на многое откликаться, кроме
непосредственно театра. Историческая память очень важна, а память о культуре
важна вдвойне. Не хочется, чтобы все уходило в небытие, как ушло в небытие само
здание Пятилетки.
Помимо прочего, это было, как теперь говорят, намоленное театральное место.
Прекрасное театральное любительство там поселилось давно. И возглавляли дело
известные люди. Какие славные имена! Во-первых, Федор Михайлович Никитин. Это
звезда немого кино, знаменитый артист, он потом работал и в питерских театрах.
Никитин — основатель этого театрального коллектива с 1947 года. Потом — Илья
Саулович Ольшвангер, замечательный ленинградский режиссер. Сейчас о нем
вспомнили в связи с юбилеем Бруно Артуровича Фрейндлиха. «Элегия» — знаменитый
спектакль, где играли Бруно Фрейндлих и Валентина Панина, — это спектакль
Ольшвангера. Работали там и другие талантливые люди, все что-то сочиняли,
экспериментировали… Пятилетка, кстати, первой в Ленинграде подхватила
педагогические идеи Н. В. Демидова.
А уже потом этим театром руководил я. И тут тоже есть очень важные имена.
Во-первых, Воля Ваха, прекрасный педагог, до сих пор работающий. Много
замечательного сделал там как художник мой брат, Феликс Фильштинский. В это же
время начинал ныне известный в Европе режиссер Латвийского Национального театра
Михаил Груздов. Он тогда только окончил институт, помню, как Марина Юрьевна
обсуждала и его спектакли.
Я провел в Пятилетке двенадцать лет. Это было мое основное место работы после
ТЮЗа. Много сил Пятилетке было отдано… Именно там я начинал все свои основные
репертуарные идеи. «Доходное место», которое потом стало известным спектаклем «Жадов
и другие». Первый мой «Дядя Ваня» был там. И «Гамлетом» я тоже там стал
заниматься. Здесь тоже всплывают два театральных имени. Сам спектакль состоял
из двух частей, первая часть была по Шекспиру, а вторая — по пьесе Александра
Образцова «Гамлет, принц Датский». И было два Гамлета. Один — Коля Реутов,
а второй — Юра Бутусов. В Пятилетке родился спектакль «Карнавал Высоцкого»,
и уже потом, в институте, возник спектакль «Время Высоцкого» с Шакуновым,
Лобачевой, Хабенским, Пореченковым, Зибровым…
У меня много бумаг сохранилось от нашего периода. Вот, например, летопись
одного из сезонов. Сколько успел за один сезон этот любительский театр!
Я перечитываю и сам не верю. Спектакли, репетиции, праздники, встречи! Одна
только интереснейшая встреча с Борисом Васильевым чего стоила. Я уж не говорю
о том, что все мои тюзовские друзья там перебывали — и Тоня Шуранова, и Саша
Хочинский, и Коля Лавров. Был сильный размах — не просто театра, а культурного
места, в лучших русских просветительских традициях. У нас много работал Кирилл
Николаевич Черноземов. Художники — Илларион Белицкий, например… И, конечно, сами
участники коллектива, эти объятые театром души! Таня Козлова, Олег Кузнецов,
Наташа Никитина — русские интеллигенты высокой пробы! А незабвенные старики —
Зоя Иванна Яшина и Николай Василич Власов…
Народный театр «Перекресток». Начало 1980-х гг.
Фото из архива автора
Впрочем, все, что я сейчас рассказываю, — это предисловие. А хочу я вспомнить
вот о чем. 1982 год. Народный театр Пятилетки празднует
35-летие, и мы все этим очень гордимся. Вдруг где-то на чердаке, на
антресолях, находят альбом. И выясняется, что театральное дело в этой самой
Пятилетке началось… в 1934 году! Альбом с множеством удивительных трогательных
фотографий. Я был этим альбомом буквально пронзен. Руководил тогда театральным
коллективом некто Андрей Михайлович Лапшин. В начале — объявление о наборе
в самодеятельные коллективы ДК, в том числе и театральный. Список предметов.
Среди них, например, биомеханика, которую вела Ирина Всеволодовна Мейерхольд!
Что за человек был этот Лапшин? Как сложилась его судьба? Это в прямом смысле
слова кануло в лету. Я про себя называю его «светлый человек». Погиб ли
он на фронте, умер ли в блокаду, где он?.. Кто знает. Были люди, с которых
начиналась культура. Они любили театр, ставили «Вишневый сад», «Каменный гость»…
Все это было еще до войны. А вот замечательное фото — «шеф коллектива Борис
Зон»! «Режиссер-орденоносец Зон» — тогда это было важно. Вот они вместе
на фотографии — Лапшин и Зон. Удивительные фотографии, сцены из спектаклей,
наивные гримы, как тогда было принято, но какие лица! Лица того времени. Среди
членов студии и Юрий Хочинский, отец Саши Хочинского, в будущем знаменитый
певец. Когда я был ребенком, у нас в радиоле были его пластинки. Он потом
покончил с собой. Я так Саше этот альбом и не показал, не успел…
Я взял этот альбом и не отдал никому, отнес домой. И теперь Пятилетки нет,
все разрушено, а этот альбом у меня, и я горжусь тем, что он у меня. Потом,
когда Пятилетку ломали, я что-то в последний момент предпринял, организовал,
и мы забрали со стены каменную театральную маску. С тех пор она хранится в нашей
аудитории.
Я всегда с дрожью в руках открываю этот альбом и думаю: «Черт возьми,
почему же всех забывают!» И тут дело не в сентиментальности. Ведь если
бы я тогда не забрал этот альбом, никто бы ничего не знал, я его буквально
выхватил из небытия. Вот ведь какая подлая вещь — забывчивость. Для нашего
времени, к сожалению, это особенно характерно. У Ольги Берггольц есть такие
строки:
Но даже тем, кто все хотел бы сгладить
На желтый снег пустынных площадей.
Как здорово — «в зеркальной робкой памяти людей…». Зеркало же ничего
не помнит — мы посмотрели в него, ушли, и все исчезло. Будем надеяться, как люди
верящие во что-то, что ничего не исчезает, что есть ноосфера, что где-то там
есть другая жизнь… Так хочется, чтобы этот Лапшин, если он где-то там есть,
почувствовал, что его вспомнили. Все уходит. Остается только надеяться, что все
было не зря. Как сказал однажды Г. А. Товстоногов: «Хочется надеяться, что все,
что мы делаем, кому-то нужно». Поэтому я закончу тем, с чего начал. Спасибо
журналу за его заботу о нашей общей памяти…
Октябрь
Материал подготовила Екатерина ГОРОХОВСКАЯ
